Внутри сообщества «Том Сойер Феста» казанский фестиваль держит звание «передовика производства»: за 5 сезонов волонтерам удалось восстановить 16 зданий, включая объекты культурного наследия. Впечатляет? Еще бы! Как фестиваль дорос до таких масштабов, оставаясь верным изначальным принципам, мы поговорили с его координатором Дмитрием Полосиным.

Я полюбил Казань не сразу. В начале 90-х она была для меня транзитным городом. Маршрут автобуса на ж/д вокзал пролегал через центр, где была страшная разруха, и я не понимал, что такое Казань, и что в ней хорошего. Живя в Москве, я начал путешествовать по Подмосковью, смотреть усадьбы и осознавать, что можно не только зарабатывать деньги, но и питаться историей места, в котором ты находишься. А затем судьба свела меня с моей супругой, которая жила в Казани. Я стал надолго приезжать в город и смотреть на него с другой стороны, как урбанист. Я знакомился с Казанью постепенно, замечал, где мне комфортно, а где – нет. Для меня город резко изменился, когда мы начали работать над нашим проектом музея (в 2014 году Дмитрий и Раушания Полосины открыли в Казани музей чак-чака. – Прим. авт.) Я погрузился в его историю, и все закрутилось-завертелось. К тому же, благодаря Олесе Балтусовой (с 2011 года – помощник президента Республики Татарстан, — Прим. авт.) город начал приобретать совершенно другие виды. Мы заинтересовались старой, купеческой Казанью, и тем более, деревянной Казанью. Когда пришел фестиваль, выяснилось, что деревянных домов в центре осталось не так много, и их надо срочно спасать.

Сейчас в Казани наконец-то приняли концепцию исторического поселения: есть четкие границы, и четкое понимание, что можно делать в этих границах жителям, застройщикам, землевладельцам. Появились понятные правила игры. Нас это очень радует. Вообще, город сейчас только преображается: здесь начали заниматься средой, парками, восстанавливать памятники. Мы этим гордимся.

«Мы иногда скромничаем, но благодаря нашим партнерам у нас действительно все хорошо»

У нас сразу все получилось: подружить жителей города, власть. Мы сразу выступили от ВООПИиК (Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, – Прим. авт.), и у нас появились постоянные партнеры, которые не хотят нас отпускать. Когда мы знакомились с жителями старых домов, понимали, что они мыслят в духе «все хотят нас снести» и «нас рассматривают просто как землю». Мы долго вели переговоры, гоняли чаи, чтобы они поняли, что мы действительно хорошие. Обычно все друг от друга что-то ждут, все ругаются. А мы всех подружили, посидели за одними столами на одной улице. Это очень радует: люди поняли, что их на самом деле не забыли. В общем, «Том Сойер Фест» стал связующим звеном и всех объединил.

Есть города, где люди делают дом по два-три сезона с двумя-тремя волонтерами. Это, конечно, очень грустно. Мы иногда скромничаем, но благодаря нашим партнерам у нас действительно все хорошо. Фестиваль изначально был против профессиональных рабочих и за то, чтобы все работы выполнялись волонтерами. Но мы, надеюсь, убедили всех, что «Том Сойер Фест» развивается и шагает дальше. Мы привлекаем профессиональных прорабов — это действительно облегчает работы, и дело идет быстрее. Когда в процессе работ что-то вскрывается, другие сидят и гуглят: как правильно произвести ремонт, чем лучше покрасить. А к нам просто приходят профессионалы и говорят: здесь точно убираем, на эту работу уйдет 2 недели, нужен такой-то объем краски. То же самое с верхолазными работами. Дом бывает высоким, а волонтеры боятся высоты, и мы можем привлечь профессионалов, которые быстро справятся с задачей. У нас хорошо налажено взаимодействие с властями, поэтому организационные вопросы тоже решаются очень быстро. Плюс, мы создаем прецеденты. Мы первые взялись за памятники (здесь и далее под памятниками имеются в виду объекты культурного наследия, — Прим. авт.), а наш первый дом теперь включен в список памятников. Еще на фестивале в Казани активно работают «серебряные волонтеры» — люди, которым 60-70 лет.

Работы проходят очень быстро: профессиональные прорабы все просчитывают и координируют, партнеры быстро реагируют на запросы и все предоставляют. За сезон у нас получается сделать по 3-4 дома, включая памятники, которые требуют долгих согласований. Нам, конечно же, приятно, что нас ставят в пример.

«Теперь волонтеры по всей России могут проводить простые работы на памятниках»

Четыре года назад, благодаря Олесе Балтусовой, к нам на объект приходил Владимир Мединский, который в тот момент был министром культуры, вместе с нашим республиканским министром. Поучаствовал в работах, покрасил забор. Мы открыто сказали: ни для кого не секрет, что сейчас на объектах культурного наследия работает какая-нибудь третья сторона, хотя договор заключается с лицензированным подрядчиком. Поэтому мы предложили допускать волонтеров на простые работы с объектами культурного наследия, и подготовили соответствующий документ. Мединский согласился и этот документ подписал. Дальше через центральный ВООПИиК и его председателя Артема Демидова мы направили документы премьер-министру Дмитрию Медведеву, который подписал соответствующий законопроект. Теперь, благодаря этим действиям, волонтеры по все России могут проводить простые работы на памятниках.

«Стараемся делать на совесть, чтобы дом, как говорят наши прорабы, еще сто лет простоял»

На одной из последних конференций городов Андрей Кочетков согласился, что фестиваль должен изменяться и двигаться. И хотя фестиваль развивается, мы не отходим от принципиальных моментов, таких как взаимодействие с жителями, работа со средовой застройкой. Мы не проводим полное восстановление, капитальный ремонт – это задача других организаций. Наша задача, приведя в порядок один, два или три фасада, сподвигнуть людей хотя бы убираться у себя во дворе, заняться внутренним ремонтом. Мы сближаем людей, соседей, чтобы они начали по-другому смотреть на свои дома. Потому что есть жители, которые сидят и ждут, что все сделает государство. Приходишь к человеку в дом, спрашиваешь, почему дом в таком запущенном состоянии, а он говорит: «Вот пусть мэр увидит, и ему будет стыдно». И ты объясняешь, что мэру не будет стыдно, и надо что-то делать своими силами.

Нас держат в тонусе наши профессиональные реставраторы, которые прищурят глаз и скажут: давайте не будем халтурить. Одно дело – прийти и подновить фасад, другое – поменять обшивку, вырезать новые элементы, поменять наличники. Есть проекты, похожие на «Том Сойер Фест» – например, иркутский «Фасадник». Но они просто пришли и покрасили. А мы стараемся делать на совесть, чтобы дом, как говорят наши прорабы, еще сто лет простоял. Мы взяли высокую планку. Иногда хочется чего-то народного, без тщательной организации, но, как показала наша практика, если немного расслабиться, появляется бардак и диссонанс, жители дома начинают тревожиться. Отсутствие четкого плана всех вводит в заблуждение.

Нужно понимать, что фестиваль происходит не только в теплое время года – месяцы, когда идет работа руками. Для координатора «Том Сойер Фест» продолжается круглый год. Сюда относится выбор дома, подготовка писем, публикации, пиар, общение с жителями и соседями. Мы формируем список потенциальных объектов, собираем собрание ВООПИиК, приглашаем туда жителей домов, смотрим, насколько они адекватно относятся к фестивалю. Затем начинаем делать колористику, часто привлекаем студентов из архитектурного института – им самим интересно раскрасить какой-нибудь объект. Потом студенты защищают проекты: в какой цвет покрасить дом, какой забор лучше сделать. Жители начинают загораться. Потом начинается этап согласования. Мы вызываем архитекторов и профессиональных прорабов на осмотр дома, изучаем проблемы. Они просчитывают, во сколько нам обойдутся работы в части материалов.

«Хочется, чтобы от жителей шла инициатива, а не мы стучались в двери»

Эффект, который производит фестиваль на собственников восстановленных объектов – в хорошем смысле, до слез. Они нас благодарят и всем рассказывают, что фестиваль замечательный. Говорят: мы до последнего думали, что в конце с нас попросят денег. Как-то мы выбрали домик-отшельник, небольшой, среди новостроек. Там живут две бабушки и дедушка. Мы приехали к ним договариваться, долго общались, но, кажется, они ничего не поняли. Потом я приехал к ним еще раз, мы вроде договорились, но позже они резко передумали. Мы опять пришли, расспросили их о проблемах. Оказалось, они боялись, что их дом зальют краской из краскопульта, как это произошло с некоторыми домами при подготовке к Универсиаде. Второе их опасение заключалось в том, что в конце мы что-то потребуем, ведь «ничего бесплатного не бывает». Мы решили: возьмем паузу и будем делать дом неподалеку, а они пусть посмотрят. Это сработало — они согласились, хотя и с большой опаской. Но уже скоро нас угощали блинами, пирогами, и теперь мы друзья. Два года мы их уговаривали!

Сейчас из потенциальных объектов остались по большей части многоквартирные дома, многие из которых стоят во дворах. Спонсоры смотрят на них и говорят, что дома не очень заметные. Но вроде как согласны помогать. А вот жители не охотно идут с нами на контакт. Хочется, чтобы от них шла инициатива, а не мы стучались в двери. Мы ведь уже 16 домов сделали! По слухам, многие из жильцов этих домов хотят переехать. К сожалению, ряд домов по этой причине мы просто потеряем, потому что переубеждать людей бесполезно.

В историческом центре домов, за которые может взяться фестиваль, осталось совсем немного. Если мы и дальше пойдем в том же темпе, через пару лет нам будет нечего делать. У нас в планах – отремонтировать дебаркадер, старый, деревянный. И идти в ближайшие города. Мы подтягиваем Чистополь – ищем там инициативную группу, которая могла бы запустить фестиваль. За Чистополь мне страшно – много домов там уже потеряно. Слава богу, в этом году появилась Любовь Егорычева, которая занялась Елабугой.

«Мы не «лебедь, рак и щука», не тянем в разные стороны – это главное»

У нашей команды нет выгорания. Мы не надоедаем друг другу в течение года, не находимся в одном офисном здании. Мы все из разных областей, но нас объединяет фестиваль, и мы друзья, которые поддерживают друг друга.

Самое важное в процессе организации фестиваля – это делегирование. Мы четко распределяем обязанности, кто чем будет заниматься: бумажками, архитектурой, пиаром, рабочими, волонтерами. Поэтому получается друг друга дополнять. Мы не «лебедь, рак и щука», не тянем в разные стороны – это главное.

Любому волонтеру, который приходит на площадку, координатор коротко рассказывает идеологию фестиваля, что мы здесь делаем. Говорим, что волонтер может не только руками помогать, а, например, прийти и сыграть на балалайке, угостить тортиком. Того, кто не хочет играть на балалайке или петь, мы подводим к бригадиру, объясняем технику безопасности. Волонтер расписывает в журнале о пройденном инструктаже, и после этого получает необходимые инструменты и фронт работы. Мы не говорим: иди, что-нибудь делай. У нас во всем есть четкий инструктаж, потому что мы ответственны за людей, и не хочется, чтобы кто-нибудь получил травму. Если мы понимаем, что человек не может работать на лесах, мы откровенно говорим ему об этом. Иногда за день мы сделаем столько работы, что на следующий день пишем в чате: нужно всего пять человек. В этом, кстати, хорошо помогают прорабы – профессиональным взглядом оценить, сколько потребуется людей для тех или иных работ. Если людей приходит больше, мы говорим: работы нет, можешь просто посидеть с нами, попить чая.

Бюджет нашего фестиваля складывается из средств бизнеса. Государство помогает нам согласованиями и тем, что не мешает. Благодаря архитекторам и прорабам мы все четко просчитываем, затем отсылаем расчеты федеральным и местным партнерам. Затраты на развлечения, концерты, чаепития – либо с нас, координаторов, либо тоже с каких-нибудь партнеров. На восстановление памятников мы, в том числе, запускали краудфандинг.

«Сохранять независимость от государственного финансирования нет смысла. Но как это финансирование получить?»

Самое главное – найти в команду продажника. Или, по крайней мере, с ним советоваться. Как правило, менеджеры по продажам, или по рекламе, знают, когда у компаний формируются бюджеты на рекламу и спонсорство. Вообще, все компании планируют свой бюджет примерно до февраля. Февраль – последний месяц, когда вы можете зайти и предложить сотрудничество. Поэтому, мой совет всем координаторам – начинать общаться с потенциальными партнерами осенью, зимой, в крайнем случае – в конце зимы. Приходить в марте уже бесполезно.

Нужно научиться рассказывать о себе. У вас всегда должна быть готова краткая презентация, буквально 3-5 слайдов с хорошими примерами других городов, если еще нет своего собственного. Важно понимать идеологию фестиваля. Для этого надо прочитать последнюю книгу Андрея Кочеткова, которая есть на сайте «Том Сойер Феста». Там очень четко расписано, что и для чего. Есть энтузиасты, которые бегают с большими глазами и кричат, как они любят свой город, но это просто эмоции. В организации должна быть четкая структура.

В стремлении сохранять независимость от государственного финансирования нет смысла. Но как это финансирование получить? Есть гранты – местные, президентские. И, пожалуй, все. Если вы пойдете в Минкульт, либо в какой-то орган, связанный с архитектурой, вам скажут, что денег нет. Я даже, честно говоря, не задавался вопросом, что можно попросить у государства, кроме согласования бумажек. А еще, если берешь финансовую помощь от государства, потом надо предоставить кучу отчетности.

Сложно сказать, что ждет фестиваль в будущем. Признание уже есть, поддержка, взаимопонимание – тоже. Конечно, хочется пожелать другим городам ценить свою историю и архитектуру и присоединяться к фестивалю. «Том Сойер Фесту» нужно просто шагать по стране, расширяться, нежно трансформироваться, брать разные объекты. Здорово, если фестиваль снова что-то повернет в законодательстве. Например, чтобы обученные волонтеры смогли проводить на памятниках и профессиональные работы.

Текст: Алина Коленченко

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

←в раздел «Интервью»