Вчера в Международный день культуры в центре Парижа сгорело одно из самых известных исторических зданий в мире. Об этом будет сказано, написано и снято ещё очень много. Но для тех, кого заботит сохранение исторического наследия в принципе, важно посмотреть на эту ситуацию под определённым углом. Понять, почему произошедшее стало личной трагедией для жителей всего мира. И почему Нотр-Дам, вне всяких сомнений, будет восстановлен в лучшем виде, а не канет в небытие.
Собор Парижской Богоматери — это не только ценная, древняя и впечатляющая своими размерами историческая постройка. Это важнейший образ мировой культуры. Сами слова “Собор Парижской Богоматери” — это и книга Виктора Гюго, и фильм, и мюзикл. И это только те произведения, где Нотр-Дам является “главным героем”. Большие и востребованные творения режиссёров, художников, литераторов и композиторов, где собор играет второстепенные роли исчисляются сотнями и тысячами.
Сам силуэт собора — мощнейший и узнаваемый образ мировой культуры. Никто и никогда не посчитает, сколько китайские заводы заработали на сувенирной продукции с изображениями его горгулий и фронтона. Да и сам тип сооружения — готический собор — в массовом сознании теперь является бесспорной ценностью. Хотя так было далеко не всегда, и готику полоскали на разные лады как варварское искусство и даже были планы по снесению Нотр-Дама. Но включились механизмы популяризации и борьбы за него. И они сработали.
Франция — это вообще первая страна в мире, где появился орган охраны памятников. Было это двести с небольшим лет назад в эпоху Великой французской революции. Действовал он, конечно, совсем не так, как это принято сейчас. Никому тогда в голову не пришло, например, защищать от разрушения средневековую крепость — Бастилию. Да и от тотальной перестройки бароном Османом Париж сто пятьдесят лет назад французская охрана памятников не спасла. Но видение сохранения наследия там никогда не стояло на месте. И сейчас Франция — один из мировых флагманов в реставрации и охране наследия. Сама эта идея возведена в ранг национальной. И никому не надо доказывать, что это вообще важно и нужно делать. А такой подход, конечно, меняет отношение к французскому наследию и по всему миру, а не только внутри страны.
В плане строительства экономики вокруг наследия французы — первосортные мастера. Франция — самое популярное туристическое направление в мире. А Париж — её главная точка притяжения. И именно наследие, а не тёплые пляжи и отели “всё включено” — тот якорь, который вывел город на эти позиции. Ленты соцсетей после пожара хорошо показывают то, в каком количестве люди со всего мира видели Нотр-Дам воочию.
Отсюда и берётся эта всенародная и всемирная скорбь. Для кого-то Нотр-Дам — это просто красивое изображение в соцсети, которое было награждено лайком. Кому-то — это песня Belle в исполнении российских поп-звёзд. Для кого-то обложка старой советской книги Виктора Гюго. Кому-то вместилище повсеместно понятных христианских реликвий, среди которых терновый венец Христа. Для кого-то личное воспоминание, силуэт, выплывший на фоне цветущих каштанов в апрельском Париже. Всё это очень лично. И очень понятно.
Вспомните о том, как в России зародилось всенародное возмущение от разрушения Пальмиры. Никакие слова учёных о ценности объекта, статус Всемирного наследия ЮНЕСКО и прочие довольно узкоспециальные вещи широкие народные массы не волновали. Народный гнев забурлил после того, как выяснилось, что та самая арка на обложке школьного учебника по истории древнего мира, по которому учились советские и российские школьники, Пальмира и есть.
Собственно российское же наследие среди наших сограждан не имеет столь мощного символического капитала. Ценность ансамбля Красной площади, Зимнего дворца или Покрова на Нерли (а также ещё десятка объектов по всей стране), конечно, ни у кого не вызывает сомнения. С остальным — гораздо сложнее. Как показывают опросы, даже в крупных городах процент людей, которых волнует судьба объектов культурного наследия, колеблется между двумя и четырьмя. Особо катастрофичная ситуация с уникальной российской деревянной архитектурой. Российский обыватель привык воспринимать как наследие только то, что выглядит как в Европе.
Почему трагический прошлогодний пожар в Кондопоге, уничтоживший один из главных памятников деревянной исторической архитектуры Русского Севера, всколыхнул, в основном, только тех, кто “в теме”? Потому что стоящая на окраине довольно депрессивного города на краю страны церковь мало волновала даже самих его жителей. А туристическая экономика вокруг неё была организована таким образом, что никто не горел желанием взять постройку на полноценный баланс.
Для того, чтобы спасать российское наследие, нужен диалог о нём с совершенно другими по охвату аудиториями. Его следует всеми способами выводить из ниши узкоспециальных интересов в народ. Самыми разными способами от художественных и медийных до экономических и законодательных. Это случится только когда русская домовая резьба станет модным принтом на футболках. Когда про деревянные церкви русского севера не снимут талантливые художественные фильмы не потому, что за это хорошо заплатит Минкульт, а потому что это красиво и глубоко. Когда восстановление исторического здания в любом городе России будет почётным делом, которое экономическая модель позволит хотя бы в перспективе сделать “в ноль”. Когда те, кто понимает ценность наследия, перестанут смотреть на своих соотечественников, которых наследие не волнует, как на варваров. И научатся разговаривать о ценности наследия на их языке.
И тут нет никакого волшебного тумблера, включив который всё можно будет изменить в одночасье. Никакой магический триллиард рублей, внезапно упавший в сферу с неба, не поможет ситуации. Поможет только личное участие самых разных людей. Это будет долго и болезненно. У французов такой путь занял более двухсот лет. Но они пришли, к тому что имеют. У нас же этот разговор идёт около сотни лет. Но с драматическими перерывами.
Для российского наследия сейчас вопрос звучит так: успеем ли мы сделать что-то раньше, чем наше наследие окончательно развалится под нечищенными от снега крышами или погибнет от пожаров? Шанс успеть будет только, если начинать прямо сегодня.
