Фестиваль в Оренбурге существовал до тех пор, пока его координатор, Александр Алексеев, был готов брать на себя большую часть задач – не только организационных, но и связанных с работой на фасаде. Вместо того, чтобы помогать руками, горожане закидывали Александра «идеями», за реализацию которых не хотели браться самостоятельно. Потратив на фестиваль кучу времени и лишившись из-за этого значительной части дохода и моральных сил, он понял, что люди не ценят то, за что они не платят.

«40% всей работы на фасаде мне пришлось сделать собственноручно»

В Оренбурге достаточно большой исторический центр, который относительно неплохо сохранился в части средовой застройки. В отличие от Самары и Екатеринбурга, у нас не так много огромных новостроек в центре города. Там есть участки, где можно видеть только историческую среду. При этом, надо честно сказать, центр пребывает в запустении, потому что здесь проживает много людей с достатком ниже среднего. Они просто не в состоянии, да многие и не хотят, поддерживать свои дома в должном виде. Многие, очевидно, не чувствуют их своими. В Оренбурге продолжается программа расселения, дома пустуют, постепенно разрушаются и под шумок их разбирает непонятно кто.

Однажды знакомые ребята мне сказали: есть такая идея — «Том Сойер Фест», может, знаешь, кому она могла бы быть интересной? Я по профессии архитектор, мы здесь все друг друга знаем. Я взялся пропагандировать «Том Сойер Фест», в процессе увлекся, в итоге возглавил, и в течение двух с половиной лет фестиваль проходил в Оренбурге под моим руководством.

Сейчас «Том Сойер Феста» в Оренбурге нет. Так получилось, что в оренбургском фесте многое было завязано именно на мне, и я просто-напросто устал. В первый год мы отремонтировали одноэтажный дом на одну семью, во второй – фасад двухэтажного дома на восемь квартир, отработав сезон на переделе возможностей. Вначале сезона приходило очень много людей, а потом их становилось меньше и меньше. Под конец второго сезона на лесах работали 3-4 человека, и около 40% всей работы на фасаде мне пришлось сделать собственноручно. Когда леса уходят за отметку 10 метров, а из волонтеров – одни девчонки, понятно, кто будет работать на верхнем ярусе, и выполнять всю тяжелую и опасную работу. Меня абсолютно не смущает то, что она тяжелая и опасная – до этого я неоднократно работал на стройке, но ее просто много.

Я – индивидуальный предприниматель, у меня свободный график, но это не значит, что мне платят просто за то, что я есть. К концу второго сезона, по сравнению с началом года, мои доходы обвалились в четыре раза. Хорошо, конечно, что было, куда падать, но я понял, что просто не могу позволить себе такое хобби.

«Сильно поубавилось энтузиазма к волонтерскому труду»

В первом сезоне мы восстанавливали домик на одну семью. Жильцы активно участвовали, постоянно нам помогали. А жильцы второго объекта относились к фестивалю достаточно индифферентно. Я не могу их упрекать: они давали нам розетку, выносили вкусняшки, но присоединиться и помочь никто не захотел. Вовлечение жителей восстанавливаемых домов – не всегда важно, но это важно, когда не хватает рук. Так что заряда бодрости и приподнятого настроения по итогам второго сезона не было.

Мы сильно затянули работы из-за того, что рук не хватало. Последним этапом было создание небольшого граффити на фасаде. Как выяснилось, рисовать желающих нет. Точнее, есть, но никто не умеет. А маститые художники не хотят это делать бесплатно. В итоге это граффити пришлось рисовать мне под «уютным» октябрьским дождиком. На закрытии, толкая торжественную речь, я два раза уходил к умывальнику кашлять из-за того, что сильно простыл. Потрепанное состояние довершал тот факт, что я сильно просел в доходах. И тут мне звонит какая-то женщина и говорит: «Вы тут фасад отремонтировали, а вот у нас тут есть такая идея…» Меня всегда дико бесили люди, у которых есть «идеи». Как говорится, талантов море, работать некому. Женщина говорит мне: «У нас тут детишки придумали граффити – оренбургский пуховый платок». Пуховый платок — это наш бренд , как тульский самовар, который у всех на слуху, и у тех, кто живет по месту пребывания бренда, вызывает легкую тошноту. Женщина попросила меня помочь реализовать идею с граффити в виде платка на фасаде пятиэтажки. Из разговора я понял, что, если я соглашусь, меня ожидает «приключение» с людьми, которые ничего не умеют, но полны энтузиазма. В итоге, скорее всего, все пришлось бы делать самому. В общем, я отвертелся, но этот звоночек – то ли из администрации города, то ли из еще какой-то конторы, — демотивировал меня окончательно.

«Ребята молодцы, давайте, им поможем!» — кажется, такие мысли должны возникать у людей, когда они видят «Том Сойер Фест». Но в реальности люди думают иначе: «Нашелся дурачок, который забесплатно ремонтирует фасады, давайте ему еще работы навесим! Авось, не сдохнет». По итогам второго сезона у меня сильно поубавилось энтузиазма к волонтерскому труду. На самом деле, люди не ценят то, за что они не платят. Но это, надо признать, вторая причина, почему я решил не продолжать фестиваль. Главная причина — я понял, что просто не вывожу. Либо я ремонтирую фасады, либо занимаюсь своей основной работой.

«Люди, которые обладают соответствующими навыками, хотят за это денег. И я их отлично понимаю»

Проблема в том, что не хватает людей, а людей не хватает из-за того, что нет времени их привлечь. А времени не хватает потому, что приходится выполнять работы своими руками из-за того, что не хватает людей. Пожалуй, главная трудность в том, чтобы привлечь людей, которые что-то умеют. Тот, для кого работа на фасаде – это отдых или экстремальный туризм, как правило, не из смежных с архитектурой и строительством областей: он может красить или может не красить.

Наш объект был первым, где восстанавливали лепнину в рамках «Том Сойер Феста». И работы наподобие шоркать щеточкой было немного, зато было много квалифицированного и осмысленного труда, при этом более тяжелого и грязного. Все люди, которые обладают соответствующими навыками, рассматривают это как работу и хотят за это денег. И я их отлично понимаю.

«Позвонила женщина, и предложила отремонтировать фасад студенческого общежития»

Люди, у которых есть идеи, но нет желания поработать – достаточно заметный слой горожан. У нас часто происходил следующий диалог с прохожими:

-А давайте вы и наш дом отремонтируете.

-А давайте вы посмотрите, как мы это делаем, и сами свой дом отремонтируете.

— Ой, нам некогда.

Меня также демотивировала медийная составляющая фестиваля. Мотаться по радиостанциям, местным телеканалам, отвечать на одинаковые вопросы дико надоело. В одном из прямых эфиров нам позвонила тетушка, которая предложила отремонтировать фасад студенческого общежития – обычную пятиэтажную «типовуху». Ну, чтобы подсказать людям, чем заняться, а то они же сами не придумают. В общем, горожане помогают, как могут.

Во втором сезоне к нам присоединился всего один новый человек, правда, очень полезный – женщина, которая хорошо умеет штукатурить. Она вытянула весь сезон, если бы ее не было, я бы, наверное, остался на лесах в зиму. В общем, не могу сказать, что от этих интервью была какая-то польза, но я от них очень уставал. Когда в десятый раз отвечаешь на вопрос «как вы выбрали этот фасад», уже не хочется больше выбирать фасад.

В первый год фестиваля мы определяли объект голосованием в соцсетях. Этот, не сильно обдуманный подход, дал, на самом деле, хорошие результаты. Хозяева выбранного объекта сами хотели его отремонтировать и очень хорошо нам помогали, мы подружились вплоть до того, что они помогали мне на объекте следующего года разбирать леса. Кроме меня и их никто не пришел на данное мероприятие.

Когда мы закончили восстанавливать второй объект, жильцам понравился результат. От соседей был отклик: «А почему их дом, а не наш». Прохожие спрашивали: «Почему вы восстановили только один фасад, а другие оставили, как есть?» Мы говорили: «Присоединяйтесь, с вашей помощью мы и другие фасады сделаем». И люди как-то сразу скучнели и уходили.

«Когда я увидел, как девчонки втроем пилят один брусок, я понял, что никого не перехитрил»

После двух лет «Том Сойер Феста», тема сохранения исторической среды в городе зазвучала намного активнее. Но то, что зазвучала, не означает, что что-то поменяется. В 2018 году у нас началась масштабная программа расселения центра. Это также способствовало остановке фестиваля. Я понял, что если моя идея – взять и оштукатурить какой-нибудь домик, чтобы жильцы соседних вдохновились и сделали то же самое, в результате чего в городе появилась бы целая «пряничная» улочка, не сработала, и уже не сработает. Делать какой-то один домик, когда десятки других расселяются, кажется странным.

В 2019 году, в рамках «Том Сойер Феста» мы попробовали запустить проект по консервации пустующих зданий. Закупили на партнерские средства ОСБ-щиты, закрыли ими окна заброшенного дома и нанесли баллончиком через трафареты на эти щиты информацию об истории дома и улицы. У меня был хитрый план, что подобный формат «Том Сойер Феста» будет работать без меня. Я думал, что забивать окна, в отличие от штукатурных работ на лесах — это просто. Но когда я увидел, как девчонки втроем пилят один брусок, я понял, что я никого не перехитрил.

В итоге, мы законсервировали один дом. От этого был определенный эффект, опять приехала пресса, мне пришлось ответить на мой «любимый» вопрос, как мы выбрали дом. В дом перестали лазить бомжи, люди, которым негде пописать и закладчики – это было хорошо. Наши щиты по сей день стоят. Но дом на данный момент планируется под снос, так что, можно сказать, мы облагородили участок улицы на какое-то время.

В 2020 году отчасти сбылась моя мечта – организация подобного мероприятия делалась не моими руками. У людей из оренбургского отделения ВООПИиК появилась идея отреставрировать ставни дома Владимира Ивановича Даля. Эти ставни чистились, укреплялись и красились силами ВООПИиК. Я предоставил им наши леса, помогать приходили ребята, которые активно участвовали в «Том Сойер Фесте». Ставни – тоже хорошо, но, если честно, это можно расценивать как угасание «Том Сойер Феста» в Оренбурге.

Я понял, что вся эта движуха может работать, когда есть человек, который может выступить инициатором, принять на себя все риски, все обязательства по соблюдению сроков.

Дом, который мы восстанавливали, находится на балансе у частной управляющей компании. В итоге, мне просто-напросто пришлось подписать договор с управляющей компанией от лица ИП, что я обязуюсь отремонтировать этот дом. Кстати, гарантийные обязательства у меня кончаются только в этом году. Но с фасадом все в порядке, мы хорошо его сделали.
«Перспективы у фестиваля туманные и не очень радужные»

Думаю, будущее фестиваля в масштабе страны во многом зависит от политической обстановки. Сейчас атмосфера такая, что все живое идет под каток, и я не удивлюсь, если подобную движуху объявят иностранным агентом. Но, с другой стороны, может быть совсем наоборот. Фестиваль – движение не политическое, и может рассчитывать на определенную поддержку. Как-никак, фестиваль помогает направить молодежь в мирное русло. С этой точки зрения фестиваль вполне дружествен и желателен руководству.

Большой вопрос, что будет с экономикой. Сейчас стройматериалы скачут в цене, и трудно сказать, как в таких условиях можно что-то делать на волонтерских началах, когда даже коммерческие проекты трещат по швам. С одной стороны, если экономика сжимается, у людей появляется больше времени – нечем заняться, работы нет, и они могут начать заниматься волонтерской деятельностью. Но я все-таки пессимист, и мне кажется, что если экономическая ситуация ухудшится, люди будут просто биться за выживание и тратить больше времени, чтобы заработать себе на еду. Наблюдая за тем, как развивается ситуация и идет схлопывание экономики, я думаю, что перспективы у фестиваля туманные и не очень радужные. Встает вопрос, как фесту выжить – как и всему остальному, будем честны.

Да, сейчас фест растет, в него включаются новые города. Но рост «в ширину» — он не может быть бесконечным. Большое по масштабу движение начинает формализироваться, обрастать бюрократией и становиться менее привлекательным для людей. Фестиваль, какой он есть сейчас – босоногий, независимый, — все-таки, более интересен.

Текст: Алина Коленченко

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Что происходит с восстановленными домами, когда фестиваль заканчивается? Координаторы «Том Сойер Феста» рассказывали нам разные истории. Некоторые дома меняют хозяев, или вовсе остаются бесхозными, сталкиваясь с угрозой сноса. Иногда жильцы остаются равнодушны к работе, проделанной волонтерами, а иногда — поддерживают, и даже самостоятельно продолжают изменения, запущенные фестивалем. Так, например, случилось в Екатеринбурге, где под влиянием «Том Сойер Феста» собственник объекта заново открыл его потенциал: за свой счет отремонтировал то, что был не под силу волонтерам, и сдал первый этаж в аренду под ресторан. Так здание оказалось включено в жизнь города. Другой интересный пример того, как фестиваль помог открыть новую страницу в жизни дома, можно найти в Казани, где проходит один из самых масштабных «Том Сойер Фестов». Там в восстановленном здании появились необычные апартаменты для туристов, а их владелец, Алексей Прокопчик, теперь водит по дому экскурсии. Мы поговорили с ним о том, как фестиваль помог запустить проект «Дом Пельцама».

Дом построен в 1891 году. Изначально он строился как доходный и был разделен на четыре довольно скромные квартиры, в каждую из которых вел отдельный вход. Кто был первым владельцем дома – мы не знаем. Через пять лет после постройки, в 1896 году, его приобрел ученый-зоолог Эммануил Данилович Пельцам. В честь его дом и называется. Пельцам владел домом до 1912 года, далее его история теряется. Известно, что в 1923 году дом перешел к «Сельхозбанку», который селил здесь своих сотрудников. В 1934 году моего прадеда перевели по работе из Набережных Челнов в Казань, и дали служебную квартиру в этом доме. Вместе с прабабушкой они прожили здесь более пятидесяти лет, до 80-х годов – дольше всех остальных жильцов этого дома. Здесь жили мои бабушка с дедушкой, мои родители, а теперь живу я.

Насколько я знаю, подобных деревянных домов в Казани сохранилось около пятидесяти. И шестнадцать из них восстановлены «Том Сойер Фестом». С 2016 года я следил за фестивалем и хотел в нем поучаствовать в качестве волонтера. Но все не получалось, ведь в своем доме всегда работа найдется. В 2018 году мы подали заявку на участие нашего дома в «Том Сойер Фесте». Ребята позвонили, потом пришли в гости – так мы и познакомились. С организаторами фестиваля мы продолжаем общаться до сих пор.

Во время фестиваля все внимание было уделено дому, я участвовал в процессе вместе со строителями и волонтерами. Было сделано много интересных находок, которые легли в основу экскурсий, которые я сейчас устраиваю. Одна из них – лист «О выбывших», который подтверждает, что квартиры в доме сдавались. Также удалось найти старинную фотографию моей семьи, множество монет, старинный термометр.

Результат работ – выше всяких похвал, он действительно впечатляет. «Том Сойер Фест» полностью привел в порядок фасад. С 90-х годов у нас были страшные металлические ворота — нам их заменили на деревянные, поставили деревянный забор. Дом перестал выглядеть как трущобы, заиграл совершенно другими красками.

Последнее время в одной из квартир жила моя бабуля, но она скончалась в конце 2018. Надо было что-то делать с квартирой, и я решил организовать там уникальное туристическое жилье. В 2019 году я сделал там ремонт в историческом стиле, но с современными удобствами, а в 2020 разместил объявление на Airbnb и Booking. Три месяца ко мне приезжали туристы, а потом началась пандемия. Чтобы поддержать свой проект, я завел инстаграм «Дома Пельцама». Казанцы стали обращаться ко мне: можно ли посетить дом в рамках экскурсии. Теперь я провожу их регулярно. Отзывы от гостей дома – только хорошие. Люди восхищаются, удивляются, многие называют дом машиной времени. (На сайте Airbnb апартаменты в «Доме Пельцама» гости оценили в 5.0 – это наивысшая оценка на сервисе. – Прим.авт.)

Идея подобного проекта посещала меня и до «Том Сойер Феста», но чтобы отремонтировать дом нужно много средств и сил. У меня были мысли восстановить дом, сделать его общедоступным местом, и «Том Сойер Фест» сделал решающий шаг, чтобы этот план претворился в реальность. Фестиваль стал отправной точкой, благодаря которой дом стал жить новой жизнью. Когда бы я до этого дошел сам: через пять, через десять лет? Не знаю, представить сложно. А благодаря «Том Сойер Фесту» это случилось так быстро.

Текст: Алина Коленченко

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Команда пензенского «Том Сойер Феста» восстановила два жилых дома – об одном активно заботятся сами хозяева, а другой продолжается оставаться «подопечным» фестиваля. Кроме ремонта домов, команда проекта спасает расселенные дома от сноса и популяризирует наследие – так одна из временных инсталляций с наличниками превратилась в любимую горожанами фотозону. Координатор «Том Сойер Феста» Михаил Кириков признается, что до фестиваля занимался примерно тем же самым – только по отдельности, а теперь ему удается сочетать любимые дела в одном проекте. Мы поговорили с ним о том, как фестивалю удается сохранять пензенское наследие – в том числе, благодаря
бабушкам.

Если бы «Том Сойер Фест» появился раньше…

В Пензе я родился и живу всю жизнь. Если говорить о наследии и деревянном зодчестве, в Пензе в первую очередь стоит обратить внимание на ахунские терема. Это три дачи пензенских купцов на окраине города в лесном массиве, среди мачтовых сосен. Таких дач было сорок штук, но до нашего времени сохранилось три. На этой территории сейчас располагается санаторий имени Володарского, и терема раньше использовались как VIP-номера. C 90-годов они находятся в заброшенном состоянии. Здания очень красивые, в русском стиле, с башенками, большими крыльцами. Туристам, приехавшим в Пензу, я бы также показал планетарий – как говорят, единственный деревянный планетарий в мире, и музей народного творчества – классический особняк, который на рубеже XIX-XX века новый владелец, лесопромышленник, украсил резьбой.

В 2018 году мой товарищ, Евгений Кутай, руководитель архитектурного бюро «ВЕЩЬ!», предложил мне провести «Том Сойер Фест» на улице Ключевского и подновить фасад одного из домов. Идея показалась мне хорошей, но не масштабной. На следующий год мы съездили на Школу координаторов, и как-то все закрутилось-завертелось, сделали телесюжет о предстоящем фестивале, и сразу после него в нашу команду влилась профессиональный столяр Анна Морозова. Так у нас образовалась команда: профессионалы своего дела и я, просто увлеченный человек, , которых объединяет любовь к наследию.

Сегодня, помимо сформировавшейся команды, у нас есть постоянный костяк волонтеров, постоянные партнеры. Когда мы только запустили фестиваль, у ребят из архитектурного бюро состоялся круглый стол с губернатором на тему сохранения исторической среды. Ребята подняли вопрос о сохранении расселенных домов, и губернатор относя к этой идее положительно. За минувшие два года нам и другим участникам общественного совета при комитете охраны памятников удалось поставить на охрану четыре дома как выявленные памятники. Фактически, мы вывели их из-под сноса. До того, как «Том Сойер Фест» пришел в Пензу, тема сохранения исторической среды здесь неоднократно поднималась, предлагались разные концепции, но дело не двигалось. Вывод исторических зданий из-под сноса я считаю значимым достижением, которое можно связать с «Том Сойер Фестом». Ведь с 90-х годов работа по выявлению памятников была практически остановлена.

Радует, что мы нашли понимание, но, увы, это произошло, когда уже снесено очень много домов. Остается говорить только в сослагательном наклонении: если бы тот же «Том Сойер Фест» зародился не в 2015 году, а хотя бы в 2010, то сейчас речь бы шла о сохранении не четырех домов, а нескольких десятков. Надо признать, что городские власти задумались о сохранении домов, но в момент, когда таких домов остались считанные единицы – я говорю, прежде всего, о расселенных домах. Я считаю , что сносы 2010-х годов в Пензе – это трагедия для города. А так, конечно, есть дома, которые никто не расселяет, но над ними тоже надо работать и не опускать руки. Тем более, что диалог с властью имеет место.

«В каждом из восстановленных домов есть свои бабушки»

Первый сезон нашего фестиваля можно назвать импровизацией. Мы выбрали очень сложный дом. В нем живет всего-навсего одна хозяйка, и она не справляется с тем, чтобы содержать его полностью: дом большой, а она занимает малую часть. Перед нами стояла задача вывести из аварийного состояния сени, через которые она заходит в дом, выправить металлическую лестницу. Там все заваливалось, было страшно пройти. Думаю, хозяйка в первую очередь из-за этого и согласилась. Она сразу призналась, что фасад ей мало интересен, а вот отремонтировать сени – важно. И мы это сделали. Средства на ремонт собирали в процессе.

В следующем году мы более тщательно готовились к фестивалю, сделали проект, обратились в фонд «Внимание», который помог нам собрать средства на восстановление входной группы дома: дверей, крыльца и навеса. Над ними работал профессиональный столяр. Мы тоже много занимались «столяркой» — и лобзиками, и на станках с ЧПУ. Кстати, девушкам очень понравилось работать лобзиком.

На улице Красной, где находится наш первый объект, до сих пор стоят наличники, которые мы поставили как временные, возле входа в зоопарк – бывший архиерейский сад. Мы устроили там открытие и рассчитывали, что наличники постоят там месяцок, а они превратились в фотозону, люди любят там фотографироваться.

На улице Чкалова, где мы работали во втором сезоне, пешеходный поток не большой – там, в основном, ездят машины. Дом соседствует с элитным жилым комплексом. Когда-то хозяевам дома предлагали его продать, но они отказались. По плану, исторический центр Пензы должен был быть снесен практически на 100%. Те дома, которые сохранились – сохранились чудом. И хозяевам дома на Чкалова практически каждый год говорили: вас снесут. Но люди продолжали заботиться о своем доме: у него ровная крыша, крепкий фундамент, подведены коммуникации, внутри все опрятно. После таких трудов и забот о своем доме они переезжать не станут. А наш фестиваль – это финальный штрих в преображении дома. Так что за этот дом я не переживаю. А вот на улице Красной…Сносить дом никто не собирается, но он требует больших вложений, а мы, как волонтерский проект, вряд ли сможем организовать капитальный ремонт дома. Но мы на связи с хозяйкой, она периодически просит нас о помощи: кусты попилить, снег почистить, и мы это делаем. Дом — наш подопечный, мы в любом случае его не оставим.

В каждом из восстановленных домов есть свои бабушки. Интересно то, что именно благодаря хозяйкам старшего поколения на доме сохранились наличники и другие детали. Хозяйку первого дома называют на улице «графиней». Она, действительно, потомок тех людей, которые жили в этом доме в конце XIX века. Она считает, что менять деревянные окна на пластиковые – это совершенно недопустимо, сени из пеноблоков – это тоже совершенно недопустимо. А в доме на Чкалова, когда меняли окна на пластиковые и хотели снять наличники, хозяйка тоже сказала нет. Благодаря жителям старшего поколения у домов сохранился внешний вид. Бабушка понимает, что нельзя к деревянному дому приделать пеноблочные сени. Такая вот «графиня». Сени дождались своего часа благодаря хозяйке, а пришли мы и их отремонтировали. Хорошо, что есть такие хозяева старшего поколения.

«Занимался градозащитой, ремонтировал свой домик»

Лично меня привлекают объекты, где надо делать что-то сложное – не просто покрасить фасад, а где нужно ковыряться в земле, заливать бетон, двигать конструкции на домкратах. Мне нравится, как проходит фестиваль в Пензе, оглядываясь назад, я бы ничего не стал делать по-другому.

В «Том Сойер Фесте» я реализую себя. Если разобрать фестиваль на части, получится, что первое, чем мы занимаемся – это забота о домиках, второе – популяризация наследия, третье – градозащита. Можно заниматься каждой из этих составляющих отдельно – защищать наследие, заботиться о своем стареньком домике, который, к примеру, есть у меня, можно популяризировать наследие в рамках других проектов. «Том Сойер Фест» интересен для меня тем, что все три аспекта объединены в одном проекте. Можно сказать, раньше я делал то же самое, но по отдельности – занимался градозащитой, ремонтировал свой домик. К тому же «Том Соей Фест» — популярный, известный, люди в него вовлекаются, и это радует. Мы следим за другими городами-участниками, и я рад быть частью этой большой семьи.

Текст: Алина Коленченко

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Команда пермского «Том Сойер Феста» успела восстановить один объект, но дальше фестиваль не продолжился: координатор фестиваля Анастасия Кайзер вернулась из Перми в родное Подмосковье, а подхватить инициативу пока никто не решился. Анастасия считает, что фестиваль в Перми прошел не очень хорошо, но именно благодаря проекту ей удалось найти свое призвание. Мы поговорили с ней об этом.

«Собственнику, к сожалению, все равно»

Я из Подмосковья, приехала в Пермь в 2015 году. Через волонтерские проекты, подобные «Том Сойер Фесту», я знакомилась с городом. Однажды я увидела вебинар Андрея Кочеткова, где он рассказывал, как запустить фестиваль в своем городе. И я, студентка второго курса, решила, что справлюсь с этим. У меня уже была команда, с которой мы работали в других волонтерских проектах. Честно, если бы мне сейчас предложили заниматься «Том Сойер Фестом», я бы отказалась, потому что это очень большая ответственность. Точнее, я бы серьезно задумалась: а справлюсь ли я? Фестиваль требует много ресурсов – как психологических, так и времени.

Благодаря «Том Сойер Фесту» я открыла для себя Пермь с совершенно другой стороны, а также благодаря людям, которые помогали фестивалю, которые приходили в качестве волонтеров. Тот круг общения, который был на «Том Сойер Фесте», остается со мной. С этими людьми мы делаем другие классные проекты. Благодаря фестивалю я влюбилась в город, в котором продолжаю заниматься другими классными вещами.

Я считаю, «Том Сойер Фест» в Перми прошел не очень хорошо. Причина, во многом, в собственнике дома, над которым мы работали. Он оказался меркантильным мужчиной, который пытался использовать нас как бесплатную рабочую силу, и везде пытался найти выгоду. В этом плане нам не повезло. Возможно, сказалось то, что я была довольно неопытной, не умела разбираться в людях.

Изначально мы планировали привести в порядок не весь дом, а две стены – и нам это удалось. Сейчас, из-за того, что собственнику, к сожалению, все равно, дом разрисовывают граффити, он выглядит не ухоженно. Не помогла даже табличка, что дом восстановлен волонтерами.

Мы решили не продолжать фестиваль в связи с тем, что я окончила институт и вернулась домой, в Подмосковье. Другой координатор нашелся, но потом сбежал. Не смотря на это, считаю, у нашего фестиваля есть достижения. Нам удалось сформировать сообщество заинтересованных людей вокруг темы культурного наследия. Точнее, в Перми и ранее были такие сообщества, но они состояли из людей 50+. А «Том Сойер Фест» привлек молодежь в эту тему. Думаю, это и есть цель фестиваля.

Самым сложным на фестивале было общение с собственником и совместный поиск решений. В какой-то момент наша команда психологически выгорела. Мы решили отдохнуть . Меня иногда посещают мысли, чтобы взять новый объект в Перми с новыми силами и новым бэкграундом. Но пока это просто мысли. В Сергиевом Посаде, где я живу, уже есть «Том Сойер Фест», и я прихожу туда, как волонтер.

Знаю, что координаторы во многих городах сталкивались с выгоранием. Люди очень устают. Мне кажется, о выгорании нужно предупреждать тех, кто хочет запустить фестиваль. И рассказывать о том, как с ним справиться. Ведь это настоящая проблема.

«Волонтеры надеялись, что будет продолжение»

Фестиваль вызвал большой отклик у СМИ. Может быть, я просто не очень активно следила за этой темой, но мне кажется, раньше тема сноса или порчи домов активно не освещалась. Сейчас люди создают петиции против сноса, и им действительно удается добиться, чтобы дома не сносили. В общем, стало больше огласки. Не могу сказать, что это из-за «Том Сойер Феста». Просто люди стали больше об этом говорить.

У нас была попытка связаться с главным архитектором Перми. Мы хотели обсудить с ним цветовое решение дома, чтобы он помог нам с поиском исторических источников. Он вроде согласился, но постоянно находил какие-то отмазки. В итоге, мы с ним так и не встретились. Зато нам очень помогала заместитель главы администрации по градостроительству — информационно и морально, что очень важно. Еще мы встречались с начальником инспекции по охране культурного наследия — ему очень понравился фестиваль. Он предлагал нам свою помощь: закупить каски, необходимые инструменты. Но с ресурсами для фестиваля нам уже помогли другие партнеры, не только федеральные, но и местные, среди которых была кондитерская фабрика. Поэтому у нас всегда были сладкие кофе-брейки.

Волонтеры, которые принимали участие в фестивале, очень надеялись, что будет какое-то продолжение. Привлечь волонтеров нам помогла «Большая волонтерская неделя» — ежегодное событие в Перми, в рамках которого люди могут выбрать интересующую их сферу, и помочь. К нам на фестиваль пришло столько людей, что даже не хватало места.

«У меня родилась идея — открывать людям Пермский край»

Благодаря «Том Сойер Фесту» я сейчас занимаюсь другим, более масштабным проектом, что-то вроде «Пермский край глазами москвича»: рассказываю жителям других регионов, что в Перми классно. К нам на фестиваль приезжали волонтеры из разных регионов. Они остались под большим впечатлением и избавились от стереотипов о Перми, которых у людей из других городов очень много. Так у меня родилась идея проекта – открывать людям Пермский край. Я показываю, что сюда можно приехать и получить массу впечатлений.

У «Том Сойер Феста» есть множество функций: помимо того, что мы сохраняем культурное наследие, мы привлекаем людей к этой теме, а также к теме внутреннего туризма. И через фестиваль я нашла свое призвание в развитии туризма в Пермском крае.

Тому, кто впервые планирует запустить фестиваль, я бы посоветовала рассчитывать свои силы и силы команды, внимательно относится к отношениям – с собственниками, с волонтерами, внутри команды, быть чутким и внимательным. Отношения с людьми – это связующая нить «Том Сойер Феста», то, на чем держится фестиваль.

Думаю, фестиваль в Перми может стартовать снова. Приведу пример: здесь есть отделение «Городских проектов» Варламова и Каца. «Городские проекты» работают в разных направлениях в области городской среды, и у них есть чаты, где собираются люди, заинтересованные в той или иной теме. Я состою в чате по теме культурного наследия, где люди, которые не являются городскими активистами, часто подают идеи: давайте сделаем то, давайте сделаем это. Про «Том Сойер Фест» там тоже заходила речь в связи с домом, который удалось спасти от сноса благодаря петиции. Молодой человек предложил провести фестиваль, что привести дом в порядок. Но это идеи зачастую не доходят до реализации. Потому что люди не знают, куда идти дальше, и, наверное, боятся ответственности. Если бы нашелся человек, готовый запустить фестиваль, я бы ему помогла. К сожалению, пока такого не встретила. Но я очень хочу, чтобы «Том Сойер Фест» в Перми был, и готова этому содействовать.

Текст: Алина Коленченко

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

«Том Сойер Фест» в Ростове-на-Дону был одним из первых фестивалей, кто взялся за восстановление кирпичного дома – до этого в других городах волонтеры приводили в порядок, в основном, деревянные здания. Спустя два года, команда фестиваля снова выбрала непривычный для «Том Сойер Феста» объект: прямо сейчас волонтеры под руководством опытного мастера реставрируют советскую мозаичную скульптуру «Рыбка и волна». Мы поговорили с Ларисой Двойных, координатором ростовского фестиваля, о выборе объектов, командной работе и моментах, когда хотелось все бросить.

«Здесь есть, на что посмотреть, и чем вдохновиться»

Ростов-на-Дону – не мой родной город, но он мне очень дорог: здесь все мои друзья, мое окружение. Идея провести «Том Сойер Фест» пришла мне, когда я жила в Петербурге, при этом мне захотелось сделать фестиваль именно в Ростове. Это было одной из причин, почему я вернулась и живу здесь уже несколько лет. Ростов – интересный город, здесь очень высокий процент исторической застройки, которая каким-то чудом сохранилась. По сохранности исторической застройки Ростов стоит в одном ряду с Самарой и Петербургом – в процентном соотношении к территории города. Здесь есть, на что посмотреть, и чем вдохновиться.

Мы успели отреставрировать один кирпичный дом. До этого «Том Сойер Фест» работал, в основном, с деревом. Поскольку в Ростове нет деревянного зодчества, мы работали с кирпичом. Ростовский кирпич – это наша достопримечательность. Здесь было много кирпичных заводов, и много купцов, которые могли позволить себе строительство кирпичных зданий. Поэтому, дореволюционная застройка здесь, в основном, кирпичная. Дом, который мы выбрали, оказался с богатой историей – в нем когда-то жила первая леди Израиля. Мы общались с еврейской общиной, с синагогой – они были нашими хорошими партнерами.

Мы очистили дом от нескольких слоев краски, делали это разными способами. Заменили пять окон на фасаде, отреставрировали разные детали. Я считаю, результат хороший. Это было в 2019 году, а в 2020 был ковид, и мы ничего не делали. Сейчас у нас новый объект.

Вначале у нас были конфликты с собственниками. Изначально они воспринимали нас как каких-то шулеров, но позже влились в тему фестиваля, и когда мы показывали им клейма на кирпичах, говорили: «Ничего себе! Это наш дом!» Было приятно.

Рядом с нашим объектом есть дореволюционное здание, которое сейчас используется в коммерческих целях. Когда мы проводили фестиваль, там располагалось похоронное бюро. Они затеяли ремонт и стали интересоваться у нас, в какой цвет покрасить здание, какие вывески повесить. То, что хотели, они, естественно, было просто ужасно. В конце концов, они прислушались к нам, и когда в один из дней мы пришли на фестиваль, то увидели, что у здания рядом красиво оштукатуренный и покрашенный фасад, висят нормальные вывески. Мы так обрадовались! Теперь угол улицы, где стоит наш объект, выглядит очень красиво.

«Мы были первопроходцами фестиваля по кирпичной кладке»

Особенность нашего фестиваля в том, что вся команда – это архитекторы. И значительная часть людей, которые к нам приходят – архитекторы по образованию. За архитектуру у ростовчан очень болит.

Команда фестиваля строилась не с нуля. У нас в городе есть несколько общественных движений, в том числе «Мой фасад». Они уже давно занимаются тем, что стараются сохранить маленькие городские артефакты. Это сообщество краеведов-любителей, которые изучают город. Там есть и мои друзья. Когда я предложила им сделать «Том Сойер Фест», они сказали: конечно, давай сделаем. Кроме этого, сообщество архитекторов в Ростове очень тесное, и многим хотелось приложить руку к сохранению архитектуры. Так из группы людей выросла команда, и мы очень круто сработались. Все дошли до сегодняшнего дня, никто не отвалился, никто не разочаровался. Это очень приятно.

Мы были первопроходцами фестиваля по кирпичной кладке. Когда мы начали этим заниматься, поняли, что ни у кого из других городов опыта особо нет: все работают с деревом, а о реставрации кирпича не знает практически никто. Нам приходилось самим, опытным путем, консультируясь с реставраторами, экспериментируя, прощупывать эту технологию практически с нуля. Но мы не пожалели.

Поначалу бывало, что про нас писали гадости, как и везде. Люди не верили, сомневались. Но в долгосрочной перспективе отклик был очень хороший. На презентацию второго сезона к нам пришло огромное количество людей – в три раза больше, чем на презентацию первого. Конечно же, это очень приятно.

Мы общались с представителями власти, пытались их вовлекать, информировали о том, что происходит. Но какого-то значительного сотрудничества у нас не получилось, потому что, видимо, нам это было не очень нужно. Мы в хорошем контакте с чиновниками, они помогают нам в решении некоторых организационных вопросов, но это разовые мероприятия.

«Пусть не кирпич, но вещь значимая»

Когда мы закончили восстанавливать дом, и думали о следующем объекте, я шла по городу и обратила внимание на мозаичную скульптуру «Рыбка и волна». Я и раньше замечала ее, но она была грязная, запущенная, люди проходили и думали: что за ерунда тут стоит? А тут я подумала: интересная вещь. Когда мы начали искать информацию об объекте, узнали, что это знаменитая ростовская скульптура авторства Снесарева, художника-монументалиста, который делал и другие мозаики в городе, и вообще был известным мозаичистом. Так как за скульптурой никто не ухаживал, она пришла в запустение. Когда мы узнали, какой она была, послушали отзывы людей (оказалось, у многих ростовчан есть детские фотографии с этой скульптурой), то подумали, что было бы здорово ее отмыть и отреставрировать. Пусть не кирпич, но, тем не менее, значимая вещь, с которой у ростовчан связаны теплые воспоминания из детства.

Мозаика – дело не простое, поэтому мы сразу наши профессионала-мозаичиста. С нами работает Марина Яблонская, которая занимается мозаикой большую часть своей жизни. Работы на фестивале не идут без ее участия, она все контролирует. Мы также работаем с фондом «Внимание», который присылал к нам реставратора-мозаичиста – он нас консультировал. В общем, мы не идем вслепую, а общаемся с людьми, которые знают и понимают в этом деле. При этом сама работа, в принципе, не требует супер-навыков. Когда мозаичист объяснит тебе процесс реставрации, под его присмотром ты спокойно работаешь. Все идет хорошо.

«Каждое незавершенное дело превращается в полную пытку»

Самое сложное – это довести фестиваль до конца. Поначалу у тебя много энергии, бьет адреналин, все классно, здорово, люди приходят, все получается. А со временем ты устаешь, того запала и энергии уже нет, и каждое незавершенное дело превращается в полную пытку. Думаю, я не первая из координаторов, кто об этом говорит. Просто выгораешь, и все – сложно закончить работы. Мотивация упала, деньги закончились, началась жизнь. Фестиваль спасла командная работа. Когда я сказала: все, я умираю, ребята помогали, кто чем мог.

Конечно же, были моменты, когда хотелось все бросить, особенно, под конец сезона. Когда было мало обратной связи, или когда подходили прохожие и говорили: «Что вы тут ворочаетесь, кому это надо? Проще же снести», у меня возникали мысли: «Зачем я это делаю? Все это зря…» И так каждый человек вбивал гвоздь. Сейчас, спустя год, я понимаю, что это, конечно же, было нужно – мне, всей команде, всем, кто к нам приходил, всем, кто о нас писал.

Когда я была на съезде координаторов в Самаре и познакомилась с огромным количеством людей, которые делают фестивали в своих городах, это было так классно, такой заряд, такой обмен опытом! Я счастлива, что «Том Сойер Фест» — это всероссийская история, а не местечковая. Это огромное сообщество, в котором происходит обмен знаниями, энергией и силами, которое помогает думать, что ты не один. Это очень мощная поддержка.

Я очень рада, что со мной это случилось. Фестиваль подарил мне супер-команду, супер-друзей, новый опыт, который я прочувствовала собственными руками. Позитивных моментов гораздо больше, чем негативных.

Мне бы хотелось, чтобы фестиваль оставался таким, каким он есть сейчас. Это волонтерская история, основанная на своих ощущения, на чувствах, на небезразличии к тому, что происходит. Классно, если бы это продолжалось и дальше с такими посылами – в этом вся ценность. Конечно, чем больше городов – тем лучше. Каждому городу по «Том Сойеру»!

Текст: Алина Коленченко

Фото: Роман Неведров

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

За шестилетнюю историю к «Том Сойер Фесту» успели присоединиться десятки людей в разных городах. Координаторы фестиваля часто говорят о выгорании — и в то же время, о больших планах на будущее. Однако, было бы нечестно нарисовать картину, где ни один человек, однажды ставший лицом фестиваля в своем городе, спустя время не покинул проект. Мы поговорили с Екатериной Овчаренко, бывшим координатором фестиваля в Самаре. По ее признанию, «Том Сойер Фест» в какой-то момент превратился для нее в работу. С которой она ушла.

«Ты все время что-то кому-то доказываешь»

Я ушла из фестиваля, потому что дичайшим образом устала. В какой-то момент накопилась такая усталость, что было просто невозможно шевелиться. С Аней Мельниковой (координатор фестиваля в Бузулуке. – Прим.авт.) мы уже несколько лет обсуждаем идею, что было бы здорово взять грант на санаторий для координаторов. Потому что это действительно очень сложно на себе тащить.

Мы везде декларируем, что фест приносит кучу радости – и это действительно так. Но когда ты находишься у руля, есть очень много пунктов, из-за которых можно выгореть. Во-первых, ты все время что-то кому-то доказываешь. Ты сталкиваешься с общественным мнением, которое не всегда работает на тебя. В Самаре я наблюдала переломный момент, когда нам все время говорили: да зачем вам это надо – вопрос, знакомый всем координаторам. А потом, резко, в один год нам начали говорить, какие мы молодцы. Но все равно остается какая-то доля людей, которым ты все время должен объяснять, что ты делаешь, зачем ты это делаешь, и почему ты не дурак.

Есть еще чиновники, с которыми ты так или иначе взаимодействуешь. И тут тоже постоянно приходится кому-то что-то доказывать, оформлять кучу бумажек, пробиваться сквозь бюрократию, выполнять требования, которые порой кажутся нелепыми. Есть еще профессиональное сообщество строителей, у которых ты иногда просишь помощи или обращаешься за консультацией, которым иногда платишь деньги, чтобы они сделали работу, с которой не справляются волонтеры. Им ты тоже должен объяснять, что это не нужно снести, что мы хотим, чтобы это стояло и выглядело красиво. С другой стороны есть сообщество реставраторов, которое не всегда воспринимает тебя всерьез. У нас есть классные партнеры, с которыми приятно работать и общаться, но все равно есть какая-то когорта, которая говорит: вы тут дети, и вы делаете хуже, чем если бы вы вообще ничего не делали. Нужно как-то лавировать, находить подход ко всем.

Понятно, что старый фонд – это очень непредсказуемая история. В начале сезона никогда не понятно, как он закончится, и как быстро. И никакие планы, как правило, по плану не идут. Это сложно. И видеть, как выгорают волонтеры, когда в начале сезона у тебя толпа, а потом людей становится все меньше и меньше, тоже сложно. Единственное, в чем у меня никогда не опускались руки – это во взаимодействии с партнерами. От них всегда была поддержка.

Вот это все копится, копится, копится, ты вроде бы со всем справляешься, а потом, в какой-то момент ты понимаешь, что уже ни с чем не справляешься. И куда от этого бежать, в чем твоя отдушина? Особенно, учитывая, что мы заканчиваем сезон в ноябре, и до подготовки к новому остается буквально пара месяцев на передышку. Для Самары это отдельная история: подготовка новых грантов, отчетности по старым, консультация новых регионов. В какой-то момент фестиваль превратился для меня в круглосуточную работу без перерывов и выходных в буквальном смысле. Мне хватило трех лет, чтобы абсолютно выгореть. И я поняла, что это просто-напросто опасно для моей жизни, и надо бежать.

Я знаю, что для журналистов, которые пишут на разные тяжелые темы, существуют некоммерческие организации, которые вывозят их в санатории отдохнуть, набраться сил. Но для координаторов социальных проектов никто почему-то подобного проекта не придумал.

«После фестиваля я не боюсь вообще ничего»

На конференции в Нижнем Новгороде мне задали классный вопрос: есть ли жизнь после фестиваля? Я была трудоустроена в НКО, которая занималась фестивалем. И покинуть фестиваль означало для меня смену работы. Когда я стала ее искать, я поняла, что не боюсь вообще ничего —уходить в любые незнакомые сферы. Занимаясь фестивалем, я наработала такое количество компетенций, что мне не страшно браться за новые дела и разбираться в них на ходу. Плюс, фестиваль очень сильно прокачал мои коммуникативные навыки. Потому что на фестивале ты общался со всеми слоями общества: от бомжей, которые пытаются залезть в твой гараж и стрельнуть у площадки сигаретку, до мэра, а еще ты ведешь коммерческие переговоры и находишь общий язык с волонтерами. У меня появился навык публичных выступлений, ушел страх перед аудиторией. Ходить на собеседования и общаться стало намного проще. Так что жизнь после фестиваля есть, бэкграунд он дает огромный.

Все эти кризисы – все равно недаром. У меня нет такого чувства: блин, зачем я потратила столько времени на то, из чего взяла и вышла в один момент. На самом деле, я думала, что буду страдать, что у меня будет ломка, меня будет тянуть обратно. Нет. Все нормально.

Когда я выходила, я отписалась от всех фестивальных групп в соцсетях. Но этого оказалось мало, и я отписалась от всех социальных проектов. Я поняла, что я не хочу видеть чужую боль, с меня хватит, я хочу только положительной повестки. Но люди – это самое большое богатство фестиваля. По ним я скучаю. Поэтому я недавно приехала на съезд координаторов в Нижний Новгород, общалась с людьми и бегала гулять.

Насчет критики того, что «Том Сойер Фест» берет гранты, я согласна с позицией Андрея Кочеткова: гранты – это наши налоги. Мы их отдаем государству, и практически никогда не понимаем, на что они уходят. Получить и потратить грант на то, что ты понимаешь, и что делаешь своими руками – это, пожалуй, лучшее применение тех налогов, которые мы платим.

«На простом интересе мы делаем лучше – потому что делаем для себя»

Фестиваль задумывался как волонтерская история с целью вовлечения людей и получения ими права на город. Если говорить банальными, простыми словами: когда ты что-то сделал, ты это себе присваиваешь, и лучше относишься к городу, к пространству, будешь больше его ценить. Поэтому, нет смысла нанимать строителей. Когда я пришла как волонтер, я пришла делать себе красиво: я хочу гулять по этим улицам и смотреть на красоту. Мне плевать, сколько людей пройдет мимо этого дома, главное, что мимо него хожу я.

Усложнение фестиваля в Самаре происходило очень органично: мы начинали с ручного труда, потом понемногу вводили электроинструмент, учились вместе с волонтерами. Последние годы, что я присутствовала на площадке, если туда приходил новый человек, ему не давали сразу болгарку или реставрационный раствор. Человек всегда начинает с обычной щетки, и постепенно проходит эволюцию. Нельзя говорить человеку: мы вот здесь работаем химией, а здесь еще какими-то составами, а вот сюда вообще не лезь, у нас тут реставратор. Не знаю, происходит ли так в каком-то городе, но для Самары это не характерно, и слава богу. Здесь люди приходят и делают основной объем работ сами. А если мы приглашаем реставраторов, то вокруг них всегда толпа. Для волонтеров мы проводим реставрационную школу. Понятно, что это не получение новой профессии, но получение достаточных навыков, чтобы делать лучше то, что мы и так делаем хорошо. Когда ты объясняешь строителям, что нельзя восстанавливать кирпич цементом, у тебя возникают вопросы, почему они так делают, и кто их так учил. Почему мы, не профессионалы, иногда знаем больше, чем вот эта строительная бригада, которая этим занимается профессионально? На простом интересе мы делаем лучше. Наверное, потому что делаем для себя, а не за зарплату.

«Если фестиваль не срабатывает, дело в команде»

Фестивали в разных городах очень отличаются друг от друга. Это стало заметно в 2017 году, когда количество городов резко выросло с трех до одиннадцати, и мы попытались всех объехать, потому что было не понятно, как у них это происходит. Мы можем сколько угодно рассказывать о собственном опыте, но мы не знаем, как в итоге все сложится в каждом конкретном городе. У меня создалось впечатление, что проще всего фестивалю работать либо в совсем маленьком городе, либо в миллионнике, как Самара. В среднем городе вроде Бузулука, как правило, не прет, почему – не понятно. В любом случае, в каждом городе фестиваль складывается абсолютно по-своему. Да, есть общая идея, но у каждого свои фишки, свои проблемы, своя история с объектом, свои отношения с властью. На недавнем съезде приходилось слышать от нескольких городов: мы просто пошли к мэру, и он нам все разрешил, все дал, все согласовал. А в другом городе с мэром противостояние. У всех абсолютно разные обстоятельства. Так что «Том Сойер Фест» — это не абсолютно тиражируемая технология как, например, «Бессмертный полк». Фестиваль – это каждый раз новый сценарий.

Когда фестиваль не срабатывает, на мой взгляд, дело, в основном, в команде. Если человек хочет что-то сделать, он в 99% случаев будет это делать, даже если он один. Та же Аня Мельникова, которая одна, с двумя-тремя волонтерами, делает огромные дома. Каждый раз, когда приезжаю в Бузулук и вижу эту тончайшую модерновую резьбу, я вообще не представляю, как можно это привести в порядок. Это очень тяжелая работа. А если у человека не хватает мотивации, не хватает сил или понимания того, зачем он это делает, он это не потянет. Фестиваль скорее всего не получится, если не сложилась команда, если вы не можете найти общий язык друг с другом. Конечно, какая бы ни была мотивация, есть непреодолимые обстоятельства – в 1% случаев.

Текст: Алина Коленченко

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Фестиваль в Челябинске, как и в других городах, начинался с небольшой команды энтузиастов, но всего за пару лет вырос в масштабное городское движение, институционализировался и стал важным участником диалога стейкхолдеров в сфере архитектуры и градостроительства. О том, как это произошло, и как команда фестиваля справляется с большой нагрузкой, нам рассказала Анастасия Кашина, координатор «Том Сойер Феста» в Челябинске.

«В каждом городе у людей есть друг из Челябинска»

Челябинск – мой родной город. Я пыталась отсюда уехать – сначала пробовала переехать в Саратов, потом в Москву, но у меня не получилось. После переездов я еще больше укоренилась в этом месте. Челябинск – это город, который сопротивляется переменам, но в то же время, что парадоксально, как только ты хочешь бросить то, что делаешь, он тебя хватает и снова притягивает к себе. У меня постоянно такое ощущение: хочется куда-то убежать, но бежать некуда. Город с тобой обращается кнутом и пряником: дает тебе какие-то приятные вещи и воспоминания, и в то же время постоянно держит тебя в тонусе. Ты должен постоянно развиваться, противостоять всем невзгодам. Челябинск – он как батя, который иногда тебя хвалит, а иногда проходится по тебе ремнем.

Я нигде не встречала таких людей, как в Челябинске. Возможно, здешняя среда изощренным образом воспитывает уникальных, талантливых людей. Я заметила, что в каждом городе у людей есть друг из Челябинска. Считаю, это фишка нашего города.

За то время, что я живу здесь, он сильно менялся. Он был зеленым, приятным городом, затем долгие годы переживал последствия определенных управленческих решений. Приятно, что сейчас город снова меняется. Во многом, благодаря людям, которые начали бить тревогу, обращать внимание на проблемы, пусть даже популистскими способами, или способами, которые используем мы на «Том Сойер Фесте». В болоте что-то зашевелилось. Потихонечку город причесывается, прихорашивается. Но пока он только готовится выйти на сцену.

«С нашим мнением начали считаться»

На фестивале у нас появилось много друзей. Для меня ценность проекта в том, что внутри него возникают отдельные сообщества, о которых мы даже можем не знать. Ребята начали собираться, тусить, вместе ездить на другие мероприятия – считаю, это круто.

На фестивале люди находят не только друг друга, но и работу – это касается и координаторов, и волонтеров. Благодаря фестивалю в прошлом году я начала работать в Управлении архитектуры Челябинска – заниматься соцсетями, текстами, сайтом. Галя (координатор фестиваля. – Прим.авт.) начала работать в архитектурном бюро, которым до этого управлял будущий главный архитектор Челябинска, а сейчас стала организатором мероприятий в Доме архитектора. Так у нас благодаря работе образовались полезные городские связи. Одной из участниц фестиваля мы помогли устроиться в Госкомитет по охране культурного наследия Челябинской области сммщиком – порекомендовали ее от всей души, увидев, как много она знает о памятниках архитектуры Челябинска. Мы подумали, что Марине нужно обязательно помочь комитету. У нас очень скромный орган защиты памятников — в нём работает около 15 человек. И до того, как к ним пришла Марина, у них даже не было соцсетей. А теперь в Челябинске появился еще один источник знаний о памятниках и их защите, который работает на сохранение исторических домов.

Еще двух волонтеров у нас забрала реставрационная компания. Это случилось после нашего мероприятия на Порожской ГЭС — старейшей гидроэлектростанции России. Вместе с Госкомитетом охраны ОКН мы провели там небольшие противоаварийные работы, в которых нам также помогала реставрационная компания «Индивид». Сразу после мероприятия два человека из нашей команды добровольцев вышли работать к ним в мастерскую. Это очень круто. Мы сдружились с реставраторами, и плотно взаимодействуем с ними во всех наших проектах.

«Том Сойер Фест» стал известным проектом в городе. Если в 2018 году мы были скромные, маленькие и незаметные, то уже со следующего года нас стали часто звать на публичные мероприятия как защитников наследия: выступить, поделиться своим опытом в реставрации и вовлечении в это горожан. Сейчас нам удалось наладить контакт с некоторыми девелоперами.

Горожане активно приходят на наши мероприятия и субботники, на фестивале мы постоянно видим новые лица. Жители города активно включаются в наши проекты, предлагают сотрудничество – это очень здорово. Мы поняли, что пока мы единственная поддержка комитета по охране памятников – у него реально не хватает сил из-за маленького количества сотрудников. Со стороны Управления архитектуры мы также заметили классные подвижки. В городе начали активно приспосабливать памятники архитектуры. Нам удалось поднять шумиху насчет гидроэлектростанции на Порогах. (В 2017-м году ГЭС была остановлена из-за нерентабельности, отсутствия финансирования, а ее состояние было признано аварийным. – Прим.авт.) Мы собрали круглый стол из специалистов: инженеров, архитекторов, представителей министерства энергетики, и вместе обсуждали будущее гидроэлектростанции. То, что к нам прислушиваются, и с нами взаимодействуют – главное достижение фестиваля.

«Хочется отдохнуть, но я не знаю, как это сделать»

Наша команда работает каждый день, 24/7. Мы по очереди выгораем и поддерживаем друг друга. И плачем, и радуемся победам.

То, к чему пришел «Том Сойер Фест» в Челябинске – это не только наша работа, но и поддержка горожан . В 2017 году в городе появился «Челябинский урбанист», который навел шороха, зарядил молодых челябинцев праведным гневом в сторону городской среды. Но в его повестке не хватало заботы о памятниках. И это дало толчок к развитию «Том Сойер Феста» в Челябинске. Люди были уже заряжены, но им не хватало движухи, где можно проявить себя, и банально прикладных вещей: прийти, что-то поделать руками, пошкурить, подержать болгарку. Все настолько засиделись в своих офисах, что хотелось выйти на свежий воздух и потрудится простым деревенским способом. Работа закипела и не останавливается уже четвертый год.

То, что у нас собралась команда из трех организаторов – это, скорее, удача . До «Том Сойер Феста» я работала в йога-студии, была копирайтером, организатором мероприятий, специалисткой по рекламе, в какой-то момент даже выучилась на инструктора по йоге. В момент, когда я присоединилась к фестивалю, я находилась в поисках себя. Мне хотелось приносить пользу не точечно, а городу в целом, заземлиться, сменить окружение. Так и получилось. Я пришла на фестиваль, как волонтер. Там была небольшая команда, и Гале нужна была помощь. Я посмотрела на группу фестиваля в соцсетях, и подумала, что можно сделать ее лучше. Меня это так захватило и увлекло, что я без выходных целый месяц трудилась на фесте, а потом, поздно вечером, писала посты о том, что мы успели сделать. Еще я была «прорабом», когда настоящий прораб не мог приходить на фест из-за работы.

В 2019 году о нас узнала Белла. Так совпало, что она вместе с подругой хотела открыть мастерскую ремесел в особняке Рябинина. Она связалась с Галей и предложила сделать красивым этот дом на фестивале. С тех пор Белла стала частью нашей команды. Мы втроем начали организовывать всю эту движуху, и не смогли больше расстаться.

Были моменты, когда хотелось оставить фестиваль, например В 2019 году. У нас была очень жесткая подготовка, у меня взрывалась голова, я начала выгорать. Сейчас чувствую себя немного сдувшейся, делаю все на подсевшей батарейке.

Это все так выросло, что в какой-то момент стало больше нас самих. Я чувствую свою ответственность перед людьми, перед командой, я люблю наш движ, но и отдохнуть от вечной гонки тоже хочется. К сожалению, я пока не знаю, как это сделать без вреда для всего процесса, поэтому нашла ребят, с которыми мы вместе будем писать о нашем фестивале в соцсетях.

«“Том Сойер Фест” – звучит слишком наивно»

Недавно мы зарегистрировали НКО. Ее созданием всецело занималась Белла, потому что у нее 12-летний опыт работы с документами – она главный бухгалтер в инженерной компании. Мы хотели подаваться на гранты, работать с серьезными организациями, хотели свой склад под инструменты и уличную мебель. Мы начали просить помещение для хранения у администрации города. Но обычным девчулям сложно доверять и есть куча бюрократических нюансов. Нам сказали: было бы у вас НКО, все бы было гораздо проще. Мы сказали, что подумаем. Потом мы поняли, что нам нужно больше денег на все наши бесконечные проекты. Начали искать гранты, и поняли, что достаточно большие и крутые гранты дают для НКО. У нас «нкошки» не было, и мы пролетали. Мы подумали: надо что-то делать. Еще нам хотелось заключать договоры с реставрационными компаниями, организациями с лицензиями, архитекторами. «Мы – “Том Сойер Фест”» — для некоторых звучало слишком наивно.. Название задорное, и нам нравится, но работать приходится со взрослыми людьми, которые не всегда понимают, почему мы назвались именем литературного персонажа. Нам хотелось, чтобы нас воспринимали как серьезную организацию, а не ребят, которые могут в один момент исчезнуть. Поэтому мы зарегистрировали челябинскую региональную общественную организацию сохранения объектов культурного наследия «Культурный слой», и «Том Сойер Фест» — это теперь самый большой из ее проектов.

Текст: Алина Коленченко

Фото: Андрей Филатов

Интервью опубликовано в рамках проекта, реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.